Невеста авантюриста - Страница 68

– Я тоже. Мне будет вас не хватать. И спасибо вам, тетушка. Завтра я зайду еще раз, чтобы попрощаться с девочками. Быть может, тогда и скажу вам обо всем точнее.

* * *

Квин испытывал знакомое напряжение во всем теле и такое ощущение, будто каждый его нерв предчувствовал приближение опасности. Он бросил взгляд поверх толпы мужчин, которые негромко беседовали, любезно приветствовали друзей и знакомых, умеренно выпивали, то и дело беря бокалы с подносов, с которыми сновали расторопные лакеи. Было лишь несколько мест, которые казались более уединенными, чем пустынный оазис с невидимой западней или задворки Константинополя, где за каждым углом мог спрятаться разбойник. И все же и здесь он склонен был находить опасность, риск, возможность затеять бой. Его правая рука отчаянно сжалась в кулак, но он заставил себя расслабиться, ведь в ней пока не было эфеса шпаги.

Толпа джентльменов, объединенных своим увлечением антиквариатом, неожиданно расступилась, и в комнату вошел посол, почетный гость собрания. Разговоры сразу стали громче и оживленнее.

– Его здесь нет? – Рядом с Квином стоял Грегор, также одетый в безукоризненный вечерний костюм.

– Еще нет.

– Но вы узнаете его?

– О да, можешь не сомневаться. А вот, кстати, и он.

Виконту Лэнгдауну сейчас было тридцать с небольшим, лицо его похудело, а светлые волосы стали чуть темнее, чем помнил Квин. Лэнгдаун выглядел подтянутым и довольно ловко двигался. Он вполне мог оказаться неплохим фехтовальщиком.

И вновь в мысли Квина ворвался образ Селины. Он нетерпеливо тряхнул головой, ему нужно было непременно отделаться от мыслей о ней.

Он стал пробираться сквозь толпу и наконец оказался прямо перед Лэнгдауном. Квин знал, что он немало изменился за последние десять лет, и не было ничего удивительного в том, что тот узнал его не сразу.

– Лэнгдаун?

– Сэр, мы знакомы с вами? – Виконт говорил довольно любезно и приветливо, так как был спокоен и весел в этой шумной компании.

– Квин Эшли, лорд Дрейкотт.

Квин увидел, что собеседник был потрясен, услышав его имя, и на мгновение в его глазах даже вспыхнуло беспокойство. «А он проницателен, – подумал Квин. – Или, быть может, чувствует свою вину?»

– Говорят, что вы скрывались, а теперь пытаетесь вновь пробраться в высший свет, – сказал Лэнгдаун.

– Я никуда не пытаюсь пробраться, – ответил Квин, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и дружелюбно. – Я вернулся из-за кончины своего дядюшки, к тому же мне необходимо обосноваться здесь, в моем доме в Лондоне.

– Я прослежу, чтобы вас не впускали ни в один уважающий себя клуб, – резко оборвал его Лэнгдаун.

– Интересно знать почему. Потому что когда-то я оказался юной наивной жертвой лжи и интриг вашего семейства? Это довольно оригинально, Лэнгдаун, – угрожать жертве собственных проступков. Впрочем, вы всегда были жалким, лживым негодяем.

– Да как вы смеете! – Они начинали привлекать к себе внимание, и часть мужчин уже с интересом смотрели в их сторону. – Вы оставили мою…

– Молчите, Лэнгдаун! Вы законченный подлец, если готовы упомянуть прилюдно имя леди, но я не такой и никогда не был таким. И никогда не стал бы посягать на честь юной леди. И сейчас, на глазах уважаемой публики, я готов повторить: вы – низкий, лживый, лицемерный негодяй!

– Проклятие! Вы ответите мне за это. – Лэнгдаун потерял всякое самообладание и контроль над своим голосом, он уже не говорил презрительным, высокомерным тоном, он кричал, а его лицо побагровело от ярости. – Назовите ваших секундантов.

– Мистер Васильев. – Он был его единственным другом здесь, в Лондоне, а может быть, и в целом свете. «Кроме Селины», – подумал Квин, и мысль эта оказалась такой неожиданной, что почти отвлекла его от человека, стоящего перед ним. Селина. Была ли она ему другом?

– Вы можете также рассчитывать и на меня, – сказал сэр Джеймс Уоррен. Это было непредвиденно и более чем кстати.

Квин поклонился ему, и представитель магистрата кивнул в ответ, натянуто улыбнувшись.

Возле Лэнгдауна стояли двое мужчин и шумно о чем-то спорили.

– Надеюсь, что встреча состоится как можно скорее, – сказал Квин двум секундантам Лэнгдауна. – Я выбираю шпаги.

– Оставьте выбор за нами, – сказал сэр Джеймс. – Мистер Васильев известит вас о нашем решении. А сейчас, я полагаю, вы захотите вернуться домой?

– Да ни за что, черт возьми, – сказал Квин. – Я хочу переговорить с послом по поводу пустыни Гоби. – «И к тому же не хочу сейчас идти домой, чтобы не встречаться лицом к лицу с Селиной, – подумал он. – На рассвете я встречаюсь с человеком, который попытается меня убить, но не могу справиться с какой-то упрямой девицей. Ничего, все, что мне нужно, – это жениться на ней. Тогда я смогу не отпускать ее из постели целую неделю, и уж тогда между нами не останется никаких недомолвок и прочей чепухи».

Однако что-то подсказывало ему, что все будет не так просто. Она хотела быть любимой, хотя он подозревал, что она скорее погибнет, чем примет такую любовь. «Так же как и я, – вдруг сознался он сам себе и был этим так потрясен, что встал как вкопанный и чуть не сбил с ног лакея с подносом, уставленным бокалами. – Что ж, значит, нам придется довольствоваться отличным сексом, дружбой и чувством юмора, которое также объединит нас. Но что, если она влюбится в кого-нибудь, когда мы уже будем женаты? – Он знал, что ни за что не потерпит, если у нее появится любовник, и не важно, будет он в это время в Англии или где-то в дальних странах. – Впрочем, тогда я буду обязан отплатить ей той же монетой. Мне также придется хранить ей верность. Черт возьми».