Невеста авантюриста - Страница 2

– Но у меня здесь никогда не будет ни девственниц, – говорила мадам, – ни детей. Я никогда не стану насильно заставлять девушек заниматься этим. Я плачу им достойное жалованье и слежу, чтобы все они были здоровы. – И огонь, которым горели глаза тетушки, когда она произносила эту речь, дал понять Лине, что это было нечто большее, чем просто правила заведения. Она поняла, что когда-то очень давно кто-то заставил тетушку сделать что-то против ее воли, и это оставило в ее душе глубокий болезненный след.

Позднее, к собственному невероятному потрясению, она обнаружила, что и ее тетушка, и мать – обе в юности были куртизанками. Сначала смятение овладело ею настолько, что она не смогла вымолвить ни слова, но затем, все еще не в силах поверить, она все же осмелилась спросить о том, как это случилось.

– Мы влюбились в двух братьев, – начала рассказ тетя Клара, и в ее улыбке чувствовалась горечь воспоминаний. – Они соблазнили нас и бросили здесь, в районе Сент-Джеймс, куда мы наивно последовали за ними. Мы были юны, доверчивы, совершенно запутались и были влюблены, и очень скоро нас нашел и подобрал содержатель публичного дома. Мы повзрослели очень быстро, – добавила она, и взгляд ее был как будто устремлен назад, сквозь годы. – Мы откладывали деньги, у нас появились состоятельные «друзья», и я сумела открыть собственное заведение, которое постепенно превратилось в «Голубую дверь». Твоя мать, да благословит ее Господь, так никогда и не смогла привыкнуть к этому – она взяла в свои руки ведение хозяйства и счетов, то есть то, чем занимаешься сейчас ты.

Очень со многим в этом рассказе пришлось примириться, во многое поверить. Но один вопрос Лина все же задала.

– Но как же тогда мама встретила папу? – Благодаря моральным принципам преподобного отца Шелли, которым тот сам так неистово следовал, можно было быть абсолютно уверенным, что никогда в жизни он не ступал на порог ни одного борделя.

– Она встретила его в Грин-парке. Аннабель была всегда элегантно одета, как настоящая леди. Он споткнулся и подвернул лодыжку, а она остановилась и предложила ему помощь. Это была любовь с первого взгляда. В то время он еще не был таким фанатичным пуританином, в которого превратился потом, – презрительно хмыкнув, сказала тетя Клара. – Это произошло с ним позже. Безусловно, моя сестра никогда не говорила ему, кем была прежде. Он поверил ее рассказу, что я вдова, а она живет со мной и помогает вести хозяйство. Они поженились, и он увез ее в пустынные дебри Суффолка, потом у них родились три дочери, и затем, год за годом, он становился все более жестким и высокомерным, превращаясь в ханжу и лицемера. И любовь в жизни твоей матери постепенно сменилась ежедневным, бесконечным несчастьем. Интересно, – задумчиво сказала тетушка, – знал ли твой отец или, быть может, хотя бы что-то подозревал об истинном прошлом твоей матери? Нам никогда не узнать этого. А потом она встретила Ричарда Ловата, и они сбежали вместе. Она писала мне и была уверена, что ваш отец позволит всем вам приехать к ней, в конце концов, вы были еще совсем детьми. Однако он отказал. Аннабель не помнила себя от горя, но Ловат увез ее за границу, а спустя два года, в Италии, ее не стало. Думаю, она так и не смогла простить себе того, что оставила вас.

Лина почувствовала, что глаза ее застилает предательская пелена, и снова обратила взгляд на человека, который сидел по другую сторону письменного стола. Она покинула Беллу, точно так же, как когда-то ее мать оставила своих дочерей. Должно быть, теперь ей предстояло расплатиться за тот необдуманный, эгоистичный, почти панический порыв, поддавшись которому она совершила побег.

– И что же вы собираетесь делать? – стараясь скрыть свое душевное состояние, спросила Лина. Как и любой непорядочный человек, Гордон Мейкпис непременно захотел бы извлечь выгоду из ее страхов.

– Для начала ты должна осознать, что понадобятся определенные вложения. Вот, например, ты сама.

– Я? – С непониманием и одновременно с ужасом переспросила она.

– Ведь ты же девственница, не так ли? Что может представлять здесь наибольшую ценность, если не очаровательная, благовоспитанная юная леди?

– Нет! – воскликнула она и так резко поднялась, что стул с грохотом повалился на пол.

– А я говорю, да. Иначе я буду требовать немедленного возвращения всех моих вложений, и твоя тетушка будет вынуждена продать свое заведение, так как, я уверен, достаточным количеством наличных денег она не располагает. Я, несомненно, выкуплю ее долю, и тогда все эти капризные, избалованные девицы, что работают здесь, будут обслуживать всех клиентов без исключения и станут выполнять абсолютно все, что те пожелают. У меня есть еще немало идей, и все они также принесут неплохую выгоду.

Лина медленно обошла упавший стул. У нее пересохло в горле, а сердце бешено колотилось.

– И что же, вы… вы продадите меня на торгах тому, кто предложит самую высокую цену?

– О нет, нет. Я не стану выставлять тебя на аукцион. На тебя уже есть покупатель. Сэр Хамфри Толхерст.

– Мировой судья? – Но сэру Хамфри как минимум лет пятьдесят. Напыщенный и надменный, приходя сюда, он лишь играл в карты и с вожделением и сальным блеском в глазах разглядывал стройных девушек.

– Да, именно он. Я показал тебя ему еще на улице, и ты его совершенно очаровала. Он, безусловно, не хочет принимать участие в аукционах или прочей публичной деятельности, так как крайне дорожит своей частной жизнью. Учитывая это обстоятельство, мне удалось получить за тебя весьма неплохую цену. – Мейкпис ухмыльнулся. – Просто отличную цену.